Старейшина Дитер Ф. Ухтдорф: к новым горизонтам

Всей своей жизнью Дитер Фридрих Ухтдорф, призванный в Кворум Двенадцати Апостолов в октябре 2004 года, был подготовлен к серьезным испытаниям и ответственности. Ему, родившемуся в Моравской Остраве, Чехословакия, 6 ноября 1940 года, было суждено постоянно видеть разрушения, причиненные войной, и страдания, которые невинные люди вынуждены переносить из-за чьих-то фатальных решений. Его отец, Карл Альберт Ухтдорф, был призван в немецкую армию и сразу же оказался далеко от жены и четверых маленьких детей. Дитер, самый младший из них, знал только, что его отца отправили туда, где он не хотел быть, и что его мать, Хильдегард Э. Опельт Ухтдорф, изо всех сил старается прокормить своих маленьких детей, когда по всей Европе бушует война.

Когда союзники добились успехов на западе, а на востоке началось безостановочное продвижение советских войск, Хильдегард Ухтдорф захотелось оказаться как можно ближе к западному фронту. Поэтому она оставила все то немногое, что было у семьи, и вместе с маленькими детьми отправилась в немецкий город Цвиккау. К счастью, ее муж выжил во время войны и смог присоединиться к ним в Цвиккау, но он был ярым противником как нацистского, так и коммунистического режимов. Теперь первый пал, но второй оказывал самое непосредственное влияние на их жизнь вследствие послевоенного раздела Германии. Политические взгляды Карла могли стоить семье жизни, поэтому они – уже второй раз за семь лет – оставили все свое имущество и, невзирая на опасности, нашли новое пристанище во Франкфурте, в Западной Германии.

Об этом периоде старейшина Ухтдорф говорил: “Мы были беженцами с неопределенным будущим… Я играл в разбомбленных зданиях и рос в постоянном окружении последствий проигранной войны и с осознанием того, что моя страна причинила ужасную боль многим народам в ходе той страшной Второй мировой войны”¹. У семьи были все основания испытывать отчаяние и страх.

Но, как сказал однажды Президент Гордон Б. Хинкли во время другого международного конфликта, “в мрачный гобелен войны” иногда вплетается “серебряная нитка”². Именно так случилось с Ухтдорфами. Живя в Цвиккау, они обрели Евангелие Иисуса Христа. В своем первом выступлении после получения призвания в Кворуме Двенадцати Апостолов старейшина Ухтдорф выразил благодарность за этот дар.

“После окончания Второй мировой войны, – сказал он, – моя бабушка стояла в очереди за едой, когда одна пожилая незамужняя сестра, у которой не было родных, пригласила ее на причастное собрание… Моя бабушка и родители приняли ее приглашение. Они пришли в Церковь, почувствовали влияние Духа, были вдохновлены добротой прихожан и узнали много нового, слушая гимны Восстановления… Как же я благодарен за свою духовно чуткую бабушку, за готовых учиться родителей и мудрую, седую, пожилую одинокую сестру, с мягкой смелостью обратившуюся к нам и, следуя примеру Спасителя, пригласившую нас ‘пойти и увидеть’ (см. от Иоанна 1:39)”³.

Любовь Дитера к небу, так сказать, “набрала высоту” в подростковые годы. Примерно в четырнадцатилетнем возрасте он стал приезжать на своем велосипеде во франкфуртский аэропорт и, как завороженный, смотрел на самолеты. Иногда с любезного разрешения обслуживающего персонала он взбирался на самолет, чтобы заглянуть в кабину, и мечтал о том дне, когда сам сможет взмыть в небесные просторы. Тогда он не предполагал, что будет искусно управлять доброй дюжиной крупных самолетов, включая и “Боинг-747”, наверное, самый известный пассажирский самолет в мире. Не знал он и того, что станет, пожалуй, самым узнаваемым и уважаемым летчиком гражданской авиации из всех, входящих в ворота того самого аэропорта, в котором он бывал еще подростком.

Его карьера началась в восемнадцать лет, когда он стал учиться на инженера; шесть последующих лет были отданы службе в немецких военно-воздушных силах. Затем, в рамках обменов по соглашению между правительствами Германии и США, он поступил в училище летчиков-истребителей в Биг-Спрингсе, штат Техас, где, будучи гражданином Германии, получил право быть летчиком американских Военно-воздушных сил. Его старшие коллеги говорят, что самое значительное достижение старейшины Ухтдорфа в тот период – завоевание желанной “Командирской награды”, присуждаемой лучшему курсанту на курсе. Но с присущей ему скромностью старейшина Ухтдорф говорит, что еще важнее было участие в строительстве молитвенного дома для местного небольшого прихода Церкви, ставшее самым приятным воспоминанием о том значительном этапе его карьеры. Так как вся жизнь старейшины Ухтдорфа – это путь от одного успеха к другому, неудивительно, что годы спустя он вернется в США уже в качестве директора летной школы “Люфтганзы” в Гудьере, штат Аризона, –это главный и самый почетный пост системы профподготовки в этой компании.

В 1970 году, в возрасте 29 лет, Дитер Ухтдорф стал командиром корабля в “Люфтганзе” – этого положения, как ему сказали однажды, обычно достигают только ближе к концу карьеры. Затем с головокружительной быстротой “восходящая звезда” авиации становится управляющим парком “Боингов-737” (1972 год), директором Аризонской летной школы (1975 год), старшим пилотом и начальником экипажей (1980 год) и, наконец, старшим вице-президентом по управлению полетами (1982 год).

Одновременно с этим быстрым продвижением по службе и ростом ответственности Дитер Ухтдорф служил в призвании президента Германского Франкфуртского кола, затем – президента Германского Мангеймского кола и, наконец, в качестве представителя Высшей власти Церкви, призванного в 1994 году во Второй Кворум Семидесяти.

Нельзя рассказать о Дитере, не рассказав о его жене Харриет. Их старый друг и соратник по Церкви Ханно Лушин говорит: “Несмотря на профессиональные успехи и различные церковные призвания, его успех в жизни во многом определяется ‘качеством’ его супружества, выражающимся в его абсолютной преданности Харриет и той неизменной поддержке, что она оказывает ему”.

“Она – солнце моей жизни”, – с улыбкой говорит старейшина Ухтдорф.

“Да, а иногда – и его гроза”, – смеется Харриет. Их любовь друг к другу так очевидна, что находиться в их обществе – одно удовольствие.

Путь Харриет Рейх к Евангелию, а позднее и к любви всей ее жизни, Дитеру Ф. Ухтдорфу, начался с простой жевательной резинки. Вскоре после окончания войны, когда четырехлетняя Харриет жила во Франкфурте, симпатичный американский военный, проходивший мимо нее по улице, подарил ей жевательную резинку. Она нерешительно взяла ее и навсегда запомнила это проявление доброты и приятное выражение лица того молодого человека. Примерно десять лет спустя два миссионера Церкви постучали в дверь семьи Рейх; Харриет открыла им, но ее мать крикнула, что не надо никого впускать. Посмотрев на дружелюбные лица миссионеров, девочка вспомнила доброго военного из своего детства и попросила: “Ну пожалуйста, мама! Только на минутку”.

Миссионеры оставили им Книгу Мормона, где были специально отмечены некоторые отрывки. Вечером мама Харриет начала читать. (Ее отец умер всего за восемь месяцев до этого.) Харриет вспоминает: “Я не могу сказать вам точно, что именно читала мама, но я видела ее лицо и не могла не заметить, как с ним происходит что-то удивительное”. Эта маленькая семья жила под страшным гнетом последствий войны, как и все окружающие. Только что овдовевшая мать двух девочек была бледна и подавлена постигшим ее горем, а будущее было неясно. “Но когда мама стала читать Книгу Мормона, – говорит Харриет, я увидела, как радость возвращается в ее жизнь прямо у меня на глазах! Я увидела, что в ее глазах снова зажегся свет. Я увидела, что в ее душе расцветает надежда”.

Придя в следующий раз, миссионеры спросили: “Вы читали отмеченные стихи?”

“Я прочитала все, – сказала сестра Рейх. – Входите. У меня есть вопросы, и я хочу, чтобы вы на них ответили”.

Харриет, ее мать и сестра крестились четыре недели спустя.

“В тот день жизнь для нас изменилась, – говорит Харриет Ухтдорф. – Мы снова стали смеяться, бегать, в наш дом вернулось счастье. Всем этим я обязана Евангелию Иисуса Христа”.

Дети четы Ухтдорф, Гвидо Ухтдорф и Антье Ухтдорф Эванс, сами уже семейные люди, едины во мнении, что у них было прекрасное детство. “Мама всегда ждала нас дома”, – объясняет Антье. Дети Ухтдорфов говорят, что Харриет не пропустила буквально ни одного дня, чтобы лично проводить их в школу и встретить их, когда они возвращались из школы домой, а кроме того, никогда не ложилась спать ночью, как бы поздно их отец ни возвращался домой после рейса, из офиса или с церковного собрания. “Хотя наш отец был страшно занятой человек, мы знали, что мы для него – на первом месте, – продолжает Антье. – Когда он бывал дома, он был занят только мамой и нами. Конечно, мама приходит в восторг от всего, что делает папа, а уж он-то старается вовсю. Он превращал в приключение все – даже покупки в бакалейном магазине. Они проводили с нами отпуск в таких экзотических местах, какие только могут прийти в голову ребенку. Так что в детстве мы почти всегда были в состоянии волнения или восторга!”

Но какой бы волнующей ни была их жизнь (и дети, и их мать думали, что в путешествиях по Африке их отцу и мужу, заядлому фотографу-любителю, необязательно так близко подбираться ко львам), Антье особенно дороги воспоминания о тихих минутах, проведенных с отцом. “В его любимое вечернее время, когда можно смотреть на звезды, или зимой, когда мы вместе катались на санках, или когда мы просто сидели на крыльце, – мой отец всегда был учителем, – говорит она. – Он любит Евангелие, и он всегда помогал нам полюбить его”.

“Я не помню проповедей, – говорит Гвидо. – Я только помню, что он всегда интересовался моей жизнью. У нас были ‘беседы’: часто это были вечерние прогулки, а по каким-то особым случаям – походы в горы. Я любил эти разговоры. И в эти моменты он всегда учил своим примером. Я обычно ездил с ним в дальние приходы, когда он был президентом кола, и был его напарником по домашнему обучению, когда был носителем Священства Ааронова. Так я узнавал о священстве и о других обязанностях, которые мне предстояло выполнять, – из первых рук, плечом к плечу, от отца к сыну”.

Те, кто работал со старейшиной Ухтдорфом, хвалят его за многие качества, позволившие ему стать руководителем, но о нескольких говорят снова и снова: это его доброе участие, его преданность и выносливость, его смелая защита Церкви и Евангелия. Старейшина Дин Л. Ларсен, заслуженный член Кворума Семидесяти, был зональным президентом, а старейшина Ухтдорф служил его советником вскоре после того, как стал представителем Высшей власти Церкви. Старейшина Ларсен говорит: “В нашу зону в то время входила почти вся Западная и Центральная Европа – страны, бывшие участницами Второй мировой войны. Все, кто знакомился с Дитером, тут же начинали любить его, но в те первые месяцы он не переставал удивляться, как это он совершает поездки и председательствует в тех странах, где его не знают и где до сих пор живы болезненные воспоминания о войне.

“Пожалуй, так волноваться не стоило, – размышляет старейшина Ларсен. – Старейшина Ухторф так искренне любит людей и так захватывающе обаятелен, что, куда бы он ни приезжал, его в прямом и переносном смысле заключали в объятия. В таких ситуациях Евангелие творит чудеса, и члены Церкви, к которым он приезжал, относились к нему с таким же великодушием и добротой, с каким смирением, воодушевлением и преданностью шел к ним Дитер”.

Другим зональным президентом, советником которого служил старейшина Ухтдорф, был старейшина Деннис Б. Нойнчвандер, член Кворума Семидесяти, в настоящее время – президент Восточноевропейской зоны. “Когда Дитер начинал служить с нами, он был одним из полудюжины тех представителей Высшей власти Церкви, которых попросили служить в Церкви по выходным, продолжая работать по специальности, – вспоминает он. – Это назначение предъявляло к старейшине Ухтдорфу очень высокие требования, если учесть его груз административных обязанностей в ‘Люфтганзе’ плюс активную роль старшего пилота, летавшего по всему миру на самые дальние расстояния”.

Старейшина Нейл Л. Андерсен, член Кворума Семидесяти, служивший со старейшиной Ухтдорфом в зональном президентстве, вспоминает, какое чувство достоинства и справедливой гордости внушало служение старейшины Ухтдорфа другим членам Церкви – и как смело он встречал противодействие. Он живо помнит ту сложную ситуацию, которая сложилась, когда правительство Германии приняло крутые меры против некоторых малоизвестных религиозных течений. В первоначальный список “сект” была внесена и Церковь Иисуса Христа Святых последних дней. Чтобы устранить эту серьезную угрозу для работы, руководителям Церкви был нужен самый решительный и уважаемый представитель немецких прихожан, которого они могли найти, чтобы направить его в Бонн. Им и стал Дитер Ф. Ухтдорф. Его смелая, мужественная речь на встрече с чиновниками была так убедительна и так удачно построена, его имя настолько известно, а репутация в “Люфтганзе” настолько непререкаема, что принимавшие его немецкие чиновники были даже несколько растеряны от того, какую оплошность они допустили. Их ответ, в сущности, сводился к следующему: “Если уж вы – Святой последних дней, тогда нам не нужны другие доказательства. В будущем ваша Церковь никогда не будет включена ни в один подобный список”.

Сын старейшины Ухтдорфа, Гвидо, вспоминает немецкую фразу, которую часто повторял его отец, когда в их жизни возникали проблемы или трудности. “Man könnte sich darüber ärgern, aber man ist nicht verpflichtet dazu”, – говорил он, что означает примерно следующее: “Ты можешь расстраиваться из-за этого, но вовсе не обязан”. Дитер Ухтдорф считает, что, имея свободу воли и самообладание, Евангелие Иисуса Христа и силу священства, никто не должен становиться жертвой обстоятельств. Могут происходить ужасные события – они и в его жизни случались, – но если мы вложим свою руку в руку Бога, то все равно сможем наметить курс, который даст нам свободу и в конце концов приведет к победе. Для этого требуется смелость, терпение, оптимизм и вера в Бога, но дела могут исправиться, если мы будем неуклонно идти к поставленной цели и держать себя в руках.

На последних курсах подготовки брата Ухтдорфа к специальности летчика он выполнял самостоятельные полеты, следуя за инструктором, который, находясь в другом самолете, руководил его маневрами и давал инструкции. Один из маневров требовал от него разыграть вынужденную посадку, сделав резкий заход на взлетно-посадочную полосу, для чего надо было сильно накренить самолет, а затем выровнять его прямо перед посадкой. Когда молодой Дитер совершил этот маневр и попытался выполнить резкое снижение под углом к земле, механизм управления внезапно отказал. У него, как говорят летчики, “рычаг заело”. Из-за этого самолет вполне мог бы несколько раз перевернуться и в конце концов разбиться, упав на землю вверх колесами. “Прыгай с парашютом! – закричал инструктор. – Прыгай!” Но этот мужчина “с отвагой быка”, как сказал о нем один из Братьев, что было мочи вывернул рычаг, вывел самолет из опасного маневра и еще раз попытался зайти на посадку. Механизм опять отказал. “Прыгай!” – вновь раздалась строгая команда, и теперь уже в голосе инструктора слышалась настоящая тревога.

Твердо решив, что не самолет возьмет над ним верх, а он – над самолетом, этот будущий Апостол Господа Иисуса Христа вступил прямо-таки физически в борьбу с рычагом управления, каким-то образом высвободил его, выполнил резкое снижение так, как требовал этот маневр, – только теперь это была не воображаемая, а совершенно реальная вынужденная посадка – и ушел с поля, благодарный за помощь, посланную свыше в трудную минуту. “Man könnte sich darüber ärgern, aber man ist nicht verpflichtet dazu”. Именно таким будет исполненное решимости и преданное служение старейшины Дитера Ф. Ухтдорфа святому апостольству, которое на него теперь возложено. Он будет отдавать всего себя делу Господа Иисуса Христа, Его Евангелию и Его Церкви. Так он поведет бесчисленные легионы к новым горизонтам.