Второй шанс

Когда я увидела его впервые, у меня в руках была скрипка.

Он, шаркая, подошел ко мне, когда я направлялась в столовую. С собой я несла скрипку в футляре, который похлопывал меня по ноге.

«Скрипка», – сказал он, подойдя ко мне.

«Да», – ответила я.

Я никогда раньше не общалась с людьми, имеющими ограниченные возможности здоровья, поэтому не знала, что еще можно сказать. Он пошел за мной и присел рядом со мной за стол, указывая на мой футляр.

«Скрипка», – вновь сказал он.

Я открыла футляр, и у него загорелись глаза. Не рассчитав силы, он дернул за струны. Мое сердце забилось сильнее, когда я представила себе, как рвутся струны моей скрипки, поэтому я осторожно закрыла футляр. Он обнял меня и ушел.

После этого случая я стала часто встречать его.

Где бы он меня ни увидел, он обнимал меня за плечи и целовал в макушку.

До самого окончания школы я всегда старалась избегать его, если видела, что он приближается. Когда же он находил меня, то всегда приветствовал меня крепкими объятиями и мокрыми поцелуями. Я терпела его общество несколько секунд, натянуто улыбаясь, а затем быстро уходила, не промолвив ни слова.

«О, нет!» – пробормотала я, увидев его на моем последнем концерте школьного оркестра. По окончании программы он медленно подошел к тому месту, где я стояла с подругами.

Мои подруги немного отошли в сторону, а он шел ко мне с распростертыми объятиями, широко улыбаясь.

«Уильям!»

Я обернулась и увидела женщину, спешащую к нам.

«Извините, – сказала она, крепко беря его за руку. – Уильям очень любит скрипку. Он умолял меня взять его с собой на этот концерт. Пойдем, милый!»

До этого момента я не осознавала, что даже не знала его имени. Я встретилась с Уильямом два года назад, но всегда старалась избегать его, поэтому никогда даже не пыталась узнать его получше. Глядя вслед Уильяму и его маме, я ощутила прилив стыда.

Несколько лет спустя, после того как я вышла замуж, у меня родился прекрасный малыш с синдромом Дауна, которого мы назвали Спенсер. Глядя на своего сына, я часто вспоминала Уильяма и задумывалась, придется ли Спенсеру пройти через такие же испытания. Будут ли люди избегать его из-за того, что он слишком часто целует их или слишком крепко обнимает? Будут ли его сверстники чувствовать себя неловко из-за его ограничений?

Когда Спенсеру было четыре месяца, я привезла его в местную больницу на очередной осмотр. Достав его из машины, я увидела двух людей, которые выходили из больницы. Не веря своим глазам, я поняла, что это Уильям и его мама.

«Уильям!» – позвала я его, когда мы подошли поближе. Мое сердце гулко забилось.

«Привет!» Он засеменил ко мне мелкими шагами, с распростертыми руками и широкой улыбкой. Он протянул мне руку и с энтузиазмом пожал мою.

«Как твои дела?» – спросила я его.

«Скрипка», – сказал он, и его глаза засияли от радости.

Скрипка. Он тоже вспомнил меня. «Да, – выдавила я из себя, улыбаясь сквозь слезы, – я играла на скрипке.

Пока мы беседовали, я молилась в своем сердце и благодарила любящего Небесного Отца за Его щедрые милости, ибо Он знал, как сильно я хотела вновь встретиться с Уильямом. Я благодарна за то, что Бог обратил внимание на меня, страдающую молодую мать, подавленную проблемами со здоровьем сына и обеспокоенную его будущим, и устроил встречу, которая напомнила мне, что Он знает нас.